Welcome to the Rosarium - Страница 64

— Оно не разбито, Лиса. Любовь делает нас целыми. И мы остаемся целыми, даже если она уходит. И благодарными, что однажды коснулись этого дара. Любовь абсолютно созидательна, а то, чувство, которое оказывает разрушительное воздействие просто очень похоже. Но это не любовь.

— Вау. Какой пафос, — со смехом бросает мне Лиса. Но я предвидел ее реакцию, поэтому всего лишь равнодушно улыбаюсь в ответ. — Какие громкие слова! Неужели человек со стеклянными глазами, окружающий себя стеклянными стенами, что-то знает о любви?

— Я знаю о ней куда больше, чем ты, Лиса. Если тебе повезет, то однажды ты придешь ко мне и скажешь, что испытала то, о чем я когда-то тебе говорил, а ты смеялась. И если этот день настанет, я буду первым кто пожелает тебе счастья.

— Ты неподражаем, Рэнделл Перриш. Я, бл*дь, сейчас заплачу, — насмешливо ухмыляется Алисия, копируя мою позу и откидываясь назад. — Все ты у нас знаешь, все прочувствовал и понял. Строишь из себя великого манипулятора, пичкая нас своим бредом, но, знаешь, я не верю тебе. Иногда мне кажется, что тебя вообще не существует, что ты просто проекция, которую выдает искусственный разум. И то, что у тебя лучше, чем у других развита логика и интуиция, и ты имеешь средства на сбор информации, на красивую подачу своей гениальности, это еще не делает тебя Ловцом душ.

— Ты начиталась фентези, детка. Ловец душ — существо нереальное.

— Как и ты, Рэн.

— Это комплимент, Лиса. Как насчет того, чтобы притвориться на полчаса реальными и просто поужинать? — предлагаю я с дружелюбной улыбкой. Ее взгляд настороженно наблюдает за мной.

— Я не против, — кивнув, сдержанно отвечает Алисия.

— Тогда приятного аппетита.

Алисия

Наверное, совместный ужин — это тоже своего рода определенный ход со стороны Рэнделла Перриша, но я еще не поняла на какие цели он рассчитан. Я так устала анализировать все, что он говорит, выискивая подвох и очередную попытку манипулирования за каждым сказанным им предложением. Предугадать любое его действие невозможно, но я и не пытаюсь. Просто хочу хотя бы отчасти понять, с кем имею дело. Но ни хрена не выходит. Перриш спокойно доедает свой салат и двигает к себе тарелку с пастой, в то время как я автоматически жую еду, вкуса которой не чувствую. Понимает ли он насколько сильно воздействует на окружающих даже в те моменты, когда не делает это намеренно? Или делает? Наблюдая за ним, я невольно вспоминаю передачи про животных, которые кода-то смотрела. Да, нелепо звучит, но в голову невольно приходит ассоциация о ленивом льве, неспешно потребляющим пищу, принесенному ему львицами его прайда. И это завораживающее зрелище — смотреть, как ест хищник, смакуя каждый кусочек, прикрывая глаза от удовольствия. Он абсолютно расслаблен и вряд ли замечает насколько напряжена я. Или замечает, но ему абсолютно не мешает мой тяжелый взгляд наслаждаться едой.

— Ты зря не ешь, Лиса. Очень вкусно. Я заказал пасту в своем любимом итальянском ресторане. Как-нибудь, я тебя туда отвезу. Ты сможешь оценить обстановку и повара по достоинству.

— Какая честь, — с иронией отвечаю я на вполне безобидную фразу Перриша. — Ты всех туда водишь?

— И даже Итана, — он усмехнулся, кладя вилку на столик и промакивая губы салфеткой. — Удивительно, но даже я пытаюсь быть членом цивилизованного общества.

— Ты ничего не знаешь о цивилизованном обществе, — категорично качаю я головой, ловя себя на том, что разглядываю контур его губ, их изгиб, испытывая странное, зарождающееся внутри волнение.

— Как и ты, — он улыбается. Его чувственные губы улыбаются. — Но чтобы понять правила, по которым это общество живет, нам иногда приходится притворяться такими же.

— У тебя не получается, — замечаю с усмешкой.

— Ты предвзята. Лиса. Но отчасти права. Я не очень люблю людей, и никогда этого не отрицал. Но, наверное, подобный результат случается с каждым, кто пережил нелегкое детство.

— Ты снова намекаешь на то, о чем рассказал, философствуя о лопающихся обоях? — сыронизировала я. Тогда ему удалось меня поразить и даже заставить сопереживать, чтобы потом снова убедить в том, что каждое его слово может оказаться сымитированной под правду искусной ложью.

— Трескающихся. Ты искажаешь полученную информацию. Краска лопалась, а обои трещали.

— Это важно? Учитывая, что ты все придумал? — скептически спрашиваю я.

— Любая информация важна именно в том виде, в каком она подана, Лиса. Даже, если это ложь.

— Значит, ты признаешь, что солгал? — я наблюдаю за выражением его лица. Мне сложно. Потому что он не смотрит на меня. Я много раз замечала, что Перриш избегает зрительного контакта с людьми. Интересно, что его так напрягает? Или пугает? Или ему есть что скрывать?

— Не пытайся понять то, что пока не способна, — словно прочитав мои мысли, отвечает Рэн и ненадолго встречается со мной взглядом. И я снова вспоминаю об арктических ледниках и горном хрустале, который сверкает на солнце, излучая призрачное потустороннее свечение. Мне не свойственны поэтические сравнения, а вот Перриш вполне может задвинуть нечто подобное. Значит ли это, что и сейчас он каким-то непостижимым образом внушает мне свои мысли? Или я схожу с ума? У меня мурашки бегут по коже и сдаюсь первой, отвожу взгляд. Его глаза сами по себе являются оружием, и он может использовать его без слов. Они поражают не своей красотой или каким-то особенным разрезом, а именно прозрачной бездной, за которой ничего нет, словно портал в мир, который никогда тебя не примет, потому что ты чужая, другая, даже малейшего представления не имеющая о том, в чьи глаза смотришь. А может все просто и глаза Перриша всего лишь отражение моих страхов? Обычное зеркало, создающее только иллюзию бесконечности и непостижимости?